Мы оставляли земное притяжение, мы убегали прочь
Дети упрямого движения, мы улетали в ночь
Мы расписались на мокром асфальте грязным рисунком шин
А на конце этой дороги ждут нас обломки мин
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Мы сегодня снова на иглах, нас одолел угар
Мы готовы плясать на могилах. Нет, это - не удар
Просто нам обрубили что-то выше рук, выше головы
Просто нам обломали кайф, просто мы с чертями на "вы"
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Графика из крови - чёрная печать
Так впусти, нагая, в белую кровать
Не во искушенье, а в познанье снов
Сварят в воскресенье пиво с наших слов
Не апостол стуком в дверь стучит мою
А зовёт старуха, стоя на краю
В яме той два брата - я и тень моя
На руках не злато - рыбья чешуя
Два вершка до неба, сладостью до храма
С колыбелью в землю благоденствуй, племя
Так в нас умирали стойкие солдаты
Как в нас погибали светлые поэты...
Графика из крови - чёрная печать
Так впусти, нагая, в белую кровать
Мне сегодня ответствовал старый кобель
На вопрос, что растет за рекой.
Он поведал о том, что растет там трава -
Только ляжешь, и сразу святой.
Я попробовал вплавь, но тянуло на дно,
Я сел в лодку, но снова - на дно.
У воды я уселся и молча смотрел.
Я все понял. Тот берег - кино.
Святой с гусыней обручались,
На свадьбе музыка играла,
Земля и небо содрогались,
Иголка в стоге запропала.
В мешочек кошку положили
Молодожёнам простынь шили
Зачато белое дитя,
Зачато бедное дитя
Святой с гусыней обручались,
Бродила песня по задворкам,
И снегом в облаках купаясь,
Смеялись Янки и Егорки.
Блаженный зазвенел колодкой.
Народ, налейте ему водки!
Во чреве бедное дитя,
Во чреве злобное дитя.
Святой с гусыней обручались,
На свадьбе музыка играла,
Зачато белое дитя,
Зачато светлое дитя.
Эх, доброхотные датели!
Эх, дорогие пособники!
Не цветники а сборники
нас потихоньку тратили
Во избежание клятости
я наутёк от радости
Эх мы натруженные головы
через головы стали голые
Воспевали песни весёлые,
отпевали стихи горемычные
Эй вы, залётные соколы,
вы ли того не слышали?
А вот гроб плывёт,
в нём мертвец поёт,
а по бережку цветы стелятся
И бросает их в реку метелица
Так и ветер с водой силой мерятся
Так и ветер с водой силой мерятся
Так и ветер с водой силой мерятся
Песня посвящается памяти Александра Башлачёва.
Мой театр ни Но, ни кукольный,
Моя песня ни Бог, ни ветер.
Мой ноябрь не так уж долог,
А впрочем - так даже лучше...
Знаю - я осужден на вечную смерть,
только быть бы тобой услышанным...
Знаю - я осужден быть где-то не здесь,
только быть бы тобой услышанным...
Мои сводные братья - смех и страх,
моя песня - твой вздох, и только...
И гвоздей острие не в тело,
А впрочем - это не больно...
И уже мой уставший посох
Ровно день, как уходит в небо,
Просит в гости Луна, не пускает Земля -
Очень трудно - без разрешения - вверх.
Знаю - я осужден на вечную смерть,
только быть бы тобой услышанным...
Знаю - я осужден быть где-то не здесь,
Только быть бы тобой услышанным...
Я знаю, что мухи
когда-нибудь падают,
одни - от усталости,
другие - от ран,
полученных в схатке
и битвах пернатыми,
со злыми собаками
и прочим скотом...
И эти пернатые
и прочие хищники
их зверски насилуют
и даже едят
Но мухи отважные
по норам не прячутся
хотя очень хочется,
конечно же, жить...
Они собираются
огромными стаями
и храбро сражаются,
и гибнут в борьбе
И мы не забудем их!
Их храбрость и мужество
останутся в памяти
многих мужчин!
 |
